Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Страница 106

106

Григорий Михайлович разъяренным тигром метался по кабинету, накручивая в себе ярость. Он вспомнил, как в семнадцатом году Сычев красной тряпке поклонялся, «демократизацию» амурских казаков затеял. И что — уже на следующий год перед ним, еще полковником, хвостиком бил, как бездомная собака. Пожалел тогда, свой же брат, казак — в войске устроил. А Колчак пришел, и все — переметнулся Сычев, в Иркутске осел, вначале инструкторскую школу получил, а потом начальником гарнизона устроился.

А за ним прочие раскольники потянулись, что служить под началом бывшего есаула не пожелали. А генерал-майор Шильников вообще в Иркутск казачий полк из Забайкалья увел, атамана грязью поливая. А ведь все на готовенькое пришли. Где они были, когда он в декабре семнадцатого с большевиками воевать начал. Как крысы по углам засели и осторожненько выглядывали, гадая, кто ж победит.

— Ну, я вас еще в бараний рог согну, — грозно прохрипел Григорий Михайлович, подошел к столу, налил стакан воды и выпил залпом. Затем продолжил свои невеселые думы.

И что делать сейчас?! Признавать новоявленное Сибирское правительство, которое не то что чин его генеральский с правами главнокомандующего не признало, вообще никаких предложений ему пока не сделало, словно нет атамана Семенова на свете?! И кто они после этого? А ведь он их может за глотку сейчас взять, пусть похрипят, вот тогда челом начнут бить, вину свою признавать!

Прошлой зимой у атамана Семенова резкий конфликт со спесивым адмиралом произошел. Но стоило Григорию Михайловичу перевозки по Транссибу перекрыть, как Колчак сразу на мировую пошел, в должности и чине утвердил. А ведь хотел сгоряча карательную экспедицию послать, но как японцы Омску пригрозили, так Верховный Правитель живо пошел на попятную. И следствие прикрыл, что дело против него возбудило.

«Так, может, и сейчас перевозки перекрыть, пусть маленько помучаются», — мысль промелькнула в голове, но атаман ее сразу прогнал. Туда ничего не везут, наоборот, валят сюда эшелонами, а потому перекрытие дороги ему боком может выйти, сам себе яму выкопает. И еще одно обстоятельство сильно повредит в этом случае — с Арчеговым Иркутск атаковали японцы. И пусть их только рота была, но страна Ямато явно какой-то свой определенный интерес имеет, и эта рота только демонстрация. А что за ней?

Григорий Михайлович крепко задумался, выпил еще стакан холодной воды и снова прошел по кабинету, но на этот раз медленно. Нет, перевозки срывать он не будет, слишком глупо. А вот занять отрядом генерала Скипетрова туннели на Кругобайкальской дороге можно и нужно, благо охрана там слабая, ведь Арчегов ее лучшую часть на Иркутск увел. И перед японцами и союзниками ответ готовый есть — просто усилил охрану. Вот тогда-то и запоет Сибирское правительство веселые песни, гордыню смирит и на поклон к нему живо пойдет.

Окончательно решив, что ему делать, атаман грузным медведем тяжело подошел к двери и открыл ее. В приемной постоянно сидели два офицера, его адъютанты. Посмотрел на войскового старшину и произнес:

— Зайдите немедленно ко мне в кабинет, нужно срочно написать приказ генералу Скипетрову…

Глазково

— Константин Иванович, запрашиваемые вами суммы совершенно нереальны, они на порядок превышают наши более чем скромные возможности. Я просто не представляю, как мы можем изыскать такие огромные средства, — министр финансов Михайлов растерянно прижал руки к груди и недоуменно посмотрел на ротмистра.

— Иван Андрианович, поймите одно, если мы не выделим эти действительно большие деньги и кардинально не улучшим положение народа, мы не удержимся у власти. Хуже того, эту власть возьмут большевики, которые вообще никакого улучшения делать не будут, — Ермаков говорил мягко, министр ему нравился своей горячностью, но был очень прижимистым, как все, кто только направляет финансовые ручейки и потоки.

— Что касается наличия денег, — Ермаков сделал многозначительную паузу, — в Госбанке лежат примерно 18 миллионов рублей золотом и 2 моих миллиона серебром. В полевом казначействе еще порядка полутора миллионов рублей в монете и два миллиона уже истрачено. Так?

— Вы хорошо осведомлены, Константин Иванович. Этих двадцати миллионов хватит на месяц при нынешних темпах затрат, а после взять золота будет просто негде. Где же я найду вам деньги на выплаты переселенцам и на увеличение казачества? И мы не сможем найти деньги на предлагаемое вами возмещение ущерба всем крестьянским хозяйствам!

— У нас в Госбанке лежат на 50 миллионов рублей художественно выполненных в Америке облигаций займа. Напечатаны они по заказу Временного правительства, но доставлены в Иркутск недавно. А потому правительство на них лапу не положило. Нужно проштемпелевать облигации, приравнять по курсу к золоту и пустить в обращение.

— Простите, Константин Иванович, но эта мера обрушит рынок…

— Иван Андрианович, я не договорил. Эти облигации заменят внутренние долговые обязательства, а также пойдут на возмещение ущерба. Но выплаты по ним надо производить только с 1921 года. Если облигацию сдадут в этом году, то выплачивается лишь 10 % ее стоимости золотом, если в 1923 году, то 30 %, а в 1930 году 100 % выплата.

— Интересная идея, — Михаилов в задумчивости даже забарабанил пальцами по столу, — а ведь в этом есть смысл. Тогда держатели облигаций будут заинтересованы в упрочнении правительства. Так вот что вы имели в виду!

— Хватит этих денег по тем двум пунктам? И учтите, что крестьяне получат эти деньги бесплатно…

106