Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Страница 25

— Атаман Семенов действительно двинул на Иркутск большие подкрепления? Что сообщили в последние часы наши чешские союзники? — хоть и говорил штабс-капитан нарочито спокойным голосом, но в нем Зоркин услышал скрываемые нотки страха. И было чего бояться — Семенов не склонен к компромиссам и способен устроить всем демократическим элементам в Иркутске кровавую резню.

— Начальник штаба 2-й дивизии подполковник Бирюля час назад сообщил мне, что на станцию Слюдянка прибыл дивизион бронепоездов ротмистра Арчегова. Его броневики не опасны — блиндированы шпалами, но имеют шесть пушек. Пехоты всего одна рота, плюс сотня спешенных казаков. Судя по всему, уходил из Верхнеудинска в большой спешке, прихватив по пути какие-то учебные команды.

— И что они сейчас делают?

— Стоят на станции. Самогон жрут, а их ротмистр пьяный шатается по вокзалу да орет, что весь Иркутск погромит из пушек.

— У чехов всегда точная информация, стоит верить, — задумчиво потер переносицу Калашников. Это была единственная приятная новость в сплошной череде печальных сообщений, приходивших с правого берега Ангары. Там было худо — контрразведка арестовала в городе три четверти членов Политцентра, и судьба их могла оказаться трагической. И потому надо было срочно принимать предупредительные меры.

— Вот что, поручик. Сразу после выступления полка проведите аресты наиболее влиятельных чиновников правительства, что сейчас в Глазково. Это крайне необходимо для пресечения репрессий.

— Есть, — начальник штаба наклонил голову, соглашаясь. Заложники были необходимой мерой, особенно на случай непредвиденных обстоятельств. В отличие от штабс-капитана, Зоркин обладал изрядным скепсисом по отношению к чешским войскам. Он понимал, что, если последним будет выгодно, они предадут Политцентр так же спокойно, как уже предали и адмирала Колчака, и его никудышное правительство.

И теперь нужно взять власть в свои руки — уже давно разагитированный 53-й полк готов к выступлению. «Война гражданской войне» — этот лозунг партии нашел самый живейший отклик среди военных. Три тысячи солдат, свыше сотни офицеров — все части по эту сторону Ангары станут надежной опорой Политцентра…

Дверь хлопнула, Калашников и Зоркин обернулись к вошедшим — так и есть, пришли члены Политцентра Линдберг и Мерхелев. Пальто были припорошены снежком, щеки раскраснелись от мороза.

— Здравствуйте, граждане! — поприветствовал военных Линдберг.

— Добрый вечер, Марк Яковлевич, — Калашников поднялся со стула.

— Когда выступаем?

— Сейчас же! Все готово, — штабс-капитан стал надевать шинель, следом стал облачаться в полушубок поручик. Нахлобучив папаху и застегнув ремни портупеи, Калашников обратился к Мерхелеву:

— Мы с вами пойдем прямо в казарму первого батальона, а Марк Яковлевич с поручиком будут агитировать второй батальон. Команды разведчиков и пулеметчиков уже готовы, ими арестованы лояльные к правительству офицеры. Ну что, граждане, пошли…

Слюдянка

— Сэр, эти русские занимаются мартышкиным трудом. Зачем белить свои листовые вагоны, если черный паровозный дым за две мили видно…

— Видно-то видно, Гарри, но пристрелку по корпусам собьет, а это для них шанс на спасение при бегстве. Именно на это и надеется этот русский капитан, который сегодня выглядит, к моему великому удивлению, трезвым.

— Эти казаки дикари, варвары. По-моему, вонючая водка — единственный напиток в их жизни, сэр.

— Вы еще недолго в этой холодной Сибири, Радклиф. А потому принимаете за водку этот пакостный мутный самогон. А водка другая и бывает довольно приличная, хотя наше виски намного лучше…

«Дерьмо ваше виски, ослиная моча», — Ермаков злился втихую, слушая разговор двух американских офицеров, что в добротных меховых куртках и шапках стояли на перроне, не обращая на него внимания. Что в начале века, что потом, в его конце, они были сытые, довольные, уверенные в себе, с легким презрением к окружавшим их аборигенам.

— Скукота здесь страшная, варварская страна. Хоть бы «малыша Билли» вызвал бы кто-нибудь из русских на бокс, было бы занятное зрелище.

— Не мечтайте, Гарри. Эти парни не дураки и уже сделали выводы. Двух наглядных уроков оказалось для них с избытком. Вспомните, как «малыш» разделал под орех того казака…

— Извините, сэр, могу я вас попросить показать мне вашего знаменитого «малыша Билли», — на беглом английском, спасибо углубленному языковому курсу в спеццентре ГРУ, обратился к ним Ермаков, подойдя на несколько шагов.

— Конечно, сэр, — старший офицер с двумя серебристыми прямоугольниками капитана на погонах, услышав английскую речь в устах русского ротмистра, тут же повернулся к нему лицом — ни тени неудовольствия, широкая, а-ля Карнеги, улыбка.

Второй, с золотистым прямоугольником второго лейтенанта, захлопал ресницами — ни дать ни взять, только что оперившийся птенец Вест-Пойнта. Но понтов уже выше крыши.

— Позвольте представиться — командир роты B первого батальона 27-го полка армии САСШ капитан Джон Смит, а это мой взводный лейтенант Гарри Радклиф. Ваш английский превосходен, сэр. Позвольте выразить свое восхищение вашим прекрасным произношением, так говорят только на юге нашей страны.

— Ротмистр Константин Арчегов, — Ермаков четко козырнул, — командир дивизиона броневых поездов. А язык я выучил в вашей прекрасной стране, где жил некоторое время. Это было еще до великой войны…

— Какое хорошее было время, — мечтательно произнес капитан, но тут же оживился. — А вот и «малыш Билли». Ко мне, сержант!